Робин Хобб - Ученик убийцы [издание 2010 г.]

— Моя сестра — очень порывистый человек, — сказал он мрачно — Бедный Верити, боюсь, найдет в ней скорее ребенка, чем женщину. И во многом это моя вина. Я избаловал ее. Но хотя это объясняет ее привязанность ко мне, это все же не извиняет отравления гостя. Особенно в канун свадьбы с его дядей.

— Сомневаюсь, что я бы обрадовался больше, случись подобное в любое другое время, — сказал я, и Руриск откинул голову и захохотал.

— Ты похож на своего отца. Он сказал бы так же, я уверен. Но я должен объяснить. Сестра пришла ко мне несколько дней назад и сказала, что ты приедешь, чтобы покончить со мной. Я ответил ей, что это не ее дело и я позабочусь обо всем сам. Но как я уже говорил, она порывиста. Вчера Кетриккен увидела возможность и воспользовалась ею, совершенно не думая о том, как смерть гостя может повлиять на тщательно подготовленную церемонию свадьбы. Она думала только о том, чтобы устранить тебя, прежде чем обет свяжет ее с Шестью Герцогствами и она уже ничего не сможет с тобой поделать. Мне следовало заподозрить это, когда она так быстро потащила тебя в сад.

— Травы, которые она дала мне?

Он кивнул, и я почувствовал себя дураком.

— Но после того, как ты съел их, ты так откровенно разговаривал с Кетриккен, что она начала сомневаться, правдиво ли ей тебя описали. Так что она задала прямой вопрос, но ты сделал вид, что не понял. И сестра снова начала сомневаться в тебе. Тем не менее ей не следовало ждать всю ночь, чтобы прийти ко мне с рассказом о том, что она сделала, и о ее сомнениях в мудрости своего поступка. За это я приношу извинения.

— Слишком поздно извиняться. Я уже простил вас, — услышал я свои слова.

Руриск посмотрел на меня.

— Да, это тоже слова твоего отца. — Он обернулся к двери на мгновение раньше, чем вошла Кетриккен.

Как только принцесса оказалась в комнате, он задернул занавеску и взял поднос из рук сестры.

— Сядь, — строго сказал он ей, — и смотри, как можно найти другой способ разделаться с убийцей. — Он поднял с подноса тяжелую кружку и сделал большой глоток, прежде чем передать ее мне, после чего снова строго посмотрел на сестру: — И если это было отравлено, ты только что убила также и своего брата. — Он разломил яблочный пирог на три порции. — Выбери одну, — сказал он мне, взял этот кусок себе и следующую порцию, которую я выбрал, отдал Кетриккен, — можешь убедиться, что с этой едой все в порядке.

— Вряд ли вы стали бы давать мне яд утром, после того как пришли рассказать о том, что я был отравлен прошлой ночью. Не могу придумать, зачем бы вам это понадобилось, — сказал я.

Тем не менее мое нёбо было настороже, ища малейшего привкуса. Но никаких посторонних привкусов не было. Это был жирный рассыпчатый пирог, начиненный спелыми яблоками и специями. Даже если бы мой желудок не был таким пустым, угощение показалось бы мне восхитительным.

— Вот именно, — сказал Руриск с набитым ртом и потом сделал глоток. — И если бы ты был убийцей, — тут он снова бросил предостерегающий взгляд на Кетриккен, — ты бы оказался в том же положении. Некоторые убийцы полезны только в том случае, если никто не знает, что они убийцы. Такой убийца был бы моей смертью. Если бы ты убил меня сейчас, если бы я умер в течение следующих шести месяцев, Кетриккен и Джонки обе взывали бы к звездам, клянясь, что я был убит. Вряд ли это хорошая основа для союза народов. Ты согласен?

Я через силу кивнул. Теплый мясной бульон в кружке почти полностью снял дрожь, а сладкий пирог был достоин быть пищей богов.

— Итак, мы сошлись на том, что, будь ты убийцей, сейчас не было бы никакой выгоды убивать меня. И безусловно, моя смерть для вас крайне невыгодна. Потому что мой отец не смотрит на этот альянс так положительно, как я. О, он знает, что это разумно. Но я считаю этот союз более чем мудрым. Я считаю его необходимым. Расскажи об этом королю Шрюду. В нашей стране жителей становится все больше, а пахотные земли не безграничны. Ради того, чтобы прокормить столько людей, приходится идти на риск. Наступает время, когда страна должна раскрыться для торговли, особенно такая каменистая и горная страна, как моя. Наверное, ты слышал, что, по обычаям Джампи, правитель — слуга народа? Что ж, я разумно служу людям. Я выдаю любимую младшую сестру замуж в другую страну в надежде получить зерно, торговые пути и товары из долин для моих людей и права на выпас в холодное время года, когда наши пастбища лежат под снегом. И за это я готов дать вам лес, огромные прямые бревна, которые нужны Верити, чтобы строить военные корабли. В наших горах растет белый дуб, такой, какого вы никогда не видели. Это то, в чем мой отец отказал бы. У него устаревшие понятия о рубке живых деревьев. И, подобно Регалу, он видит в вашей береговой линии лишь обузу, а в океане — лишь помеху. Но мне, как и твоему отцу, море представляется огромной дорогой, а ваши побережья дадут нам доступ к ней. И я не вижу ничего дурного в том, чтобы использовать деревья, вырванные ежегодными паводками и зимними бурями.

Я на мгновение задержал дыхание. Это была важная уступка. Я обнаружил, что киваю каждой его фразе.

— Итак, передашь ли ты мои слова королю Шрюду и скажешь ли ему, что лучше иметь во мне живого союзника?

Я не видел никакой причины отказаться.

— Разве ты не собираешься спросить его, хотел ли он тебя отравить? — требовательно спросила Кетриккен.

— Если он ответит «да», ты никогда не будешь доверять ему. Если ответит «нет», ты ему все равно не поверишь и будешь считать его не только убийцей, но и лжецом. Кроме того, разве не достаточно одного признанного отравителя в этой комнате?

Кетриккен опустила голову, краска залила ее щеки.

— А теперь идем, — сказал ей Руриск и примирительно протянул руку. — Наш гость должен хоть немного отдохнуть до начала празднований. А нам следует вернуться в наши комнаты, прежде чем весь дворец станет изумляться, почему это мы тут носимся в ночном белье.

Они оставили меня, я улегся обратно в кровать и стал размышлять. Что это за люди, с которыми я разговаривал? Могу ли я поверить их открытой честности или это блистательная игра Эда знает в каких целях? Хотел бы я, чтобы Чейд был здесь. Все больше и больше я чувствовал, что все здесь оказалось вовсе не таким, как я ожидал. Я не мог позволить себе задремать, поскольку знал, что, если засну, ничто не сможет разбудить меня до ночи. Вскоре пришли слуги с кувшинами теплой и холодной воды, а также фруктами и сыром на деревянной тарелке. Напомнив себе, что эти «слуги» могут быть более высокого рождения, чем я, я обращался к ним с величайшим почтением, а позже размышлял, не в том ли заключается секрет этого гармоничного дома, что со всеми — и со слугами, и с лицами королевской крови — должно было вести себя с одинаковой учтивостью.